Главная

• Антитела
• Реакция антиген-антитело
• Клетки иммунной системы
• История иммунологии
• Иммунохимия
• Продукты на страже иммунитета
• Вакцины
• Общие и частные проблемы иммунологии
• Основы иммунологии

История иммунологии. Теория истощения

Введение прививки, т. е. инокуляции материала от пораженного оспой больного, в качестве профилактического средства в начале 18-го столетия снова вызвало интерес к природе и механизмам приобретенного иммунитета. В народной медицине многих племен Азии, Африки и даже в сельских областях Европы корки из пустул от больных с «благоприятным» течением болезни применяли достаточно широко. Этот обычай, вероятно, возник у китайцев, которые рекомендовали вдувать через серебряную трубочку зараженный материал в нос реципиенту, мужчинам — через левую ноздрю, а женщинам — через правую. В других местах обычай состоял в том, чтобы сделать маленький надрез в коже и ввести в него заразную корку или нитку, которую заранее окунали в заразную пустулезную жидкость.

Хотя практика инокуляции встретила яростное сопротивление как по религиозным, так и по медицинским мотивам, она получила определенное применение, особенно в Англии, где в 1722 г. пример подали принц и принцесса Уэльские, позволившие сделать инокуляцию своим детям. Особенно популярной стала инокуляция во время эпидемий оспы, когда показатель летальности нередко достигал 15—20% заболевших, а количество обезображенных было еще больше. Между тем инокуляция хорошо защищала от заболевания, чаще всего не давала рубцов на лице, и смертность от нее составляла самое большее 2—3%. Знаменитый Вольтер (Voltaire) во время своих путешествий в Англию наблюдал эту процедуру и в своих «Философских письмах» выразил восторг по поводу ее эффективности, приписав при этом (вероятно, по ошибке) честь ее введения в Англии леди Мэри Уортли Монтегю (Mary Wortley Montagu). По версии Вольтера, инокуляция, возможно, зародилась у черкесов как средство сохранения красоты своих дочерей, которых со следами оспы на лице уже нельзя было продавать в гаремы Оттоманской империи.

И вот случилось так, что после одобрения инокуляции на страницах «Философских записок» Королевского общества и особенно в результате того впечатления, которое произвела на всех инокуляция королевской семьи, появилось много желающих испытать новый метод, а некоторые попытались понять его смысл. Еще в 1721 г. священник из Новой Англии Котон Мезер (Cotton Mather) убедил своего друга доктора Зебдила Бойлстона проводить инокуляцию во время эпидемии в Бостоне. В дальнейшем он выдвинул теорию приобретенного иммунитета, которую выразил в таком напыщенном стиле:

«Хотя Миазмам Оспы и был открыт Путь Инокуляции, их Проникновение было ограничено Внешними Укреплениями Крепости, которые расположены далеко от ее Центра. И вправду, Враг (оспа) добивается успеха и захватывает Некоторые Трофеи, он поглощает их, не оставляя в Теле Больного никакой Добычи, чтобы завладеть ею потом... и дело не обходится без Сдачи тех Соков Крови, которыми Захватчик уже завладел, но они заставляют его отступить той же дорогой, какой он пришел, и теперь уж можно не сомневаться, что он никогда больше не причинит беды». Тем самым Мезер утверждал, что и естественная инфекция, и инокуляция приводят к истощению некоего неизвестного субстрата и из-за его отсутствия болезнь не может возникнуть повторно.

И вот на таком фоне спустя три четверти века после оспенных инокуляций Эдуард Дженнер (Edward Jenner) опубликовал в 1798 г. свое эпохальное сообщение о более безопасной и еще более эффективной противооспенной вакцине, получаемой из пустул при коровьей оспе. Скорость, с которой дженнеровская вакцинация (от лат. vaccus — корова) завоевала мир, поистине поразительна. Всего через несколько лет, когда Дженнер обратился к враждебной Франции с ходатайством об одном английском пленнике, Наполеон ответил, что величайшему благодетелю всего человечества он не может отказать ни в чем. К сожалению, Дженнер, по-видимому, никогда не делал попытки объяснить, почему его вакцина создает иммунитет; может быть, он находился под влиянием давнего совета своего выдающегося учителя Джона Хантера: «Зачем размышлять? Почему не поставить опыт?»

Одна из самых фантастических концепций о происхождении болезней и соответственно об иммунитете к ним возникла в XVII и XVIII вв. Это была теория «врожденного зачатка или семени». Согласно ей, люди (и животные) уже от рождения содержат в себе семя или яйцеклетку (овулу) для любой из различных болезней, которым они подвержены, и каждая из них может быть оплодотворена соответствующим контагиозным агентом, что и приводит к развитию определенной болезни. Эту теорию изящно сформулировал Томас Фулер (Thomas Fuller):

«Поскольку эти Овулы принадлежат к различным Видам ... постольку Чума никогда не породит Оспы, а Оспа не породит Кори. ... Тихо лежат Овулы, не давая потомства, пока не дождутся зачатья, и именно потому так редко возникают Болезни, если не придет Возбудитель, который служит как бы Мужским Началом и активным Толчком. И чаще всего множество Овул этой Болезни будут оплодотворены все вместе и каждая в отдельности... И когда оплодотворит он их и породят они свой болезненный Плод, то наступит Конец им. ... И в том заключена Причина, почему ни один Человек... не может быть поражен любой из этих Болезней более чем один раз».

Таким образом, Фулер не только утверждал этиологическую самостоятельность заболеваний, но предложил также стройное объяснение приобретенного иммунитета, который одновременно является и специфическим, и длительным.

Идея о том, что иммунитет связан с истощением какой-то субстанции, необходимой для поддержания болезни, часто повторялась в 18-м столетии. Так, в литературе можно найти утверждения вроде того, которое высказано М. Мати (М. Maty) в 1755 г.: «Недавно я проделал этот опыт (инокуляцию) на себе... и он не оказал никакого влияния на мою кровь, потому что она уже была достаточно очищена 15 лет назад». Точно так же другой автор того времени Анджело Гатти (Angello Gatti) сравнивал чувствительность к оспе со стеблем, который может возгореться от одной искры, но после того становится «невоспламеняем», хотя и окружен огнем, и так возникает иммунитет к новому заражению.

В 70-х годах прошлого столетия все большее распространение стала получать теория о микробах как возбудителях болезней, и благодаря работам Луи Пастера, Роберта Коха (Louis Paster, Robert Koch) и других были установлены специфические возбудители многих заболеваний и определен способ их действия. Все ранние представления о механизмах иммунитета были отброшены с приходом новейших идей о патогенезе заболеваний и особенно после того, как в в 1880 г. Пастер показал, что с помощью ослабленного (аттенуированного) штамма куриной холеры можно создать приобретенный иммунитет к этому заболеванию. Исходя из своих наблюдений над иммунитетом, Пастер, с его богатым воображением и некоторыми познаниями о кинетике роста бактерий в культуре, предложил свое собственное объяснение приобретенного иммунитета. Зная, что рост бактерий in vitro после начальной логарифмической фазы размножения быстро прекращается, Пастер связывал это с истощением в среде тех специфических веществ, которые нужны для роста бактерий данного вида. В то время были известны только такие вакцины, которые состояли из живых аттенуированных микробов, и Пастер предположил, что при естественном заражении или при введении живой вакцины в организме происходит быстрое истощение тех уникальных питательных веществ, которые нужны для поддержания роста возбудителя инфекции. При отсутствии этих необходимых для роста веществ второе заражение тем же самым возбудителем не сможет вызвать заболевания, и приобретенный иммунитет будет сохраняться в организме до тех пор, пока эти вещества не образуются вновь. Однако вскоре Теобальд Смит (Theobald Smith) показал, что вакциной могут служить и убитые микробы, а Эмиль Беринг и Шибасабуро Китазато (Emil Behring, Shibasaburo Kitasato) обнаружили, что даже надосадочные жидкости из бульонных культур возбудителей дифтерии и столбняка могут вызывать иммунитет. Эти открытия наглядно показали несостоятельность предложенной Пастером теории истощения.